Глава 6

Подготовка к войне

 

Стоило перешагнуть через порог Врат базы, как Георгий заорал:

– Кардинала сюда, срочно!!! Вадим ранен!

Им повезло, что какая‑то парочка решила устроить пикник вблизи круга камней. Рыжая девчонка немедленно понеслась к пятиэтажкам, а ее парень сменил уже выбившегося из сил Захара.

Вадим оказался неожиданно тяжел, и до сих пор Ненахов тащил его из одного лишь упрямства. Или то вина поражения в схватке? Все‑таки молнией его не слабо тряхнуло, да и упал не очень хорошо. Спину теперь ломило, хоть волком вой! Сноходец молодец, не бросил, дождался у последнего поворота перед вокзалом. Даром, что сам тощ, как щепка, а здоровяка Вадима туда в одиночку дотащил. Возникло подозрение, что Георгий и без его помощи доставил бы раненого к Вратам.

– Где его так? – проявил любопытство парень, когда они уже укладывали оборотня на лавку у ближайшего подъезда. Вадиму до творящегося вокруг не было никакого дела: его била мелкая дрожь, по лицу катились градины пота, а губы шептали какую‑то бессмыслицу.

– Вокзал, – бросил Георгий, прижав руку к затылку раненого и к чему‑то прислушиваясь.

Колдун чертов!

– А стрелу чего не вытащили? Хотя бы древко обломили…

Захар еще в городе предлагал виритнику сломать стрелу, но тот отказался. Объяснить ничего не объяснил, лишь буркнул недовольно про какое‑то багровое свечение и отраву. Захар ничего такого не видел, но смолчал. Решил пока свое мнение придержать – командиру в походе перечить последнее дело. Догадавшийся о его мыслях Георгий невнятно уточнил:

– Нельзя. Что‑то не так с этой дрянью. Надо бы Кардиналу взглянуть…

Вокруг начали собираться люди. Из соседнего подъезда выбежал лысый мужик с куцей бороденкой в модных узких очках. К животу он прижимал плотно набитую сумку с красным крестом на боку. Типичный облик всегда нелюбимых Ненаховым интеллигентов.

– В сторону! – с неожиданной силой рявкнул очкарик замешкавшемуся было Захару и склонился над раненым. Затрещала разрезаемая скальпелем ткань комбинезона, и сразу стало видно сильное воспаление. Края раны приобрели синюшный оттенок, до обоняния донесся пока еще слабый запах разложения.

– Сколько времени прошло после ранения?

– Час, не больше, – сообщил Захар, заработав обеспокоенный взгляд.

– Да впустую все, Николай. Подвох в стреле какой‑то. То ли яд, то ли еще какая‑то гадость… Не повезло. Может, Кардинал разберется, – встрял Георгий.

Очкарик с сожалением вздохнул.

– Похоже, ты прав, Жора…

Виритник на такое обращение недовольно поморщился, но смолчал.

И этот ничего делать не будет? Да они ошалели здесь все, что ли?! Вадим загнется, пока они хоть на что‑то решатся. Захар открыл было рот, собираясь высказать свое возмущение, как в сопровождении бойкой девчонки появился Кардинал. Все разом замолчали, чего‑то ожидая.

– Николай, Захар, подержите его. Боюсь, начнет вырываться… – с ходу потребовал Хмурый, сосредоточенно уставившись на стрелу. Рукой он задумчиво теребил выскочивший из‑за рубахи медальон. – Наверняка начнет…

Прижатый к лавке Вадим сдавленно застонал.

– Ладно. Попробуем, – спрятав серебристое украшение под рубаху, Кардинал прижал руки к ране, стараясь не дотрагиваться пальцами до торчащего наконечника.

Вадим дернулся, как от удара током, и что есть мочи заорал. Тело выгнуло дугой, и Захару пришлось навалиться ему на плечи, не давая вскочить. Николай сражался с ногами.

Припадок Вадима не помешал потрясенному Захару разглядеть, как поплыла плоть под руками Кардинала. Тело оборотня само начало исторгать засевшую в нем смертельно опасную занозу, выталкивая глубоко засевший наконечник. Ненахов, поначалу заподозривший у себя приступ бреда, мысленно присвистнул. Вот так номер, филиппинские хилеры отдыхают!

Внезапно Захара замутило. Глаза затянуло странной поволокой, по спине побежали мурашки. На миг почудилось, будто вокруг кистей командира возникло серое свечение, но видение тут же пропало. Показалось? От затылка до копчика прострелила внезапная боль, и… почти сразу прошла тошнота, восстановилось зрение. Ненахов облегченно выдохнул. Приступ рвоты ему сейчас совсем ни к чему. От шуточек потом прохода не будет.

Пока он боролся с взбунтовавшимся организмом, лечение уже подходило к концу. Большая часть наконечника вышла наружу, и по команде Кардинала Георгий подхватил выпавшую стрелу.

– В какую‑нибудь тряпку эту дрянь заверни! Позже с ней разберусь…

Едва касаясь раны, делая круговые движения кончиками пальцев, Хмурый за минуту заставил ее края сомкнуться и остановил кровь. Исчезла пугающая синева, куда‑то пропал запах. Вадим успокоился и задышал ровнее. О ранении теперь напоминал лишь неровный вздувшийся шрам. Чудеса!

– Надеюсь, дальше он сам справится, – удовлетворенно пробормотал Кардинал и потряс измазанными в крови руками. Стоявшая рядом девчонка – если Захару не изменяла память, то звали ее Тина – быстро подала полотенце.

– Часов шесть поспит и будет как новенький. – Командир покосился на сверток со стрелой в руках Георгия и удовлетворенно хмыкнул: – Чем дальше, тем интереснее и интереснее… Георгий, ко мне сейчас зайдешь. Надо кое‑что обсудить.

– А с Вадимом как? – напомнил Захар.

– Домой его отнесите… – Кардинал усмехнулся. И вправду, о каком еще доме можно говорить? По нынешним‑то временам! – И пусть тебе кто‑нибудь поможет…

Ненахов с содроганием оглянулся на спящего Вадима. Никто не спорит, товарища в беде оставит лишь самая последняя сволочь, но ведь они в безопасности и вокруг полно помощников. Почему опять он? Николай поймал его взгляд и весело подмигнул.

– Устал? Ну так давай помогу.

Не давая Ненахову опомниться, сунул ему в руки медицинскую сумку, вернулся к Вадиму, натужно крякнул и, точно девчонку, подхватил здоровяка на руки. У Захара голова пошла кругом. Вот тебе и очкарик.

– Пойдем ко мне, – оглянулся Николай. – Пока до Вадимовой берлоги дотащимся, а я совсем рядом живу…

У входа в подъезд Ненахова вновь замутило. В глазах потемнело, и он едва успел ухватиться за перила. Да какого черта?! Приступ длился совсем немного, но изрядно напугал Захара. Если первый раз еще можно назвать случайностью, то второй навевает нехорошие подозрения. В памяти еще свежи воспоминания о болезнях первых недель после Переноса, когда лихорадка унесла сотни жизней. Лишь чудом не началась пандемия. А вдруг это нечто новенькое? Здесь нет больниц и с заразой борются весьма радикальным способом. Захара прошиб холодный пот.

Николай по‑прежнему не просил его о помощи. Сам поднялся на третий этаж, пинком распахнул незапертую дверь и уложил так и не проснувшегося раненого на кровать. И ведь даже дыхания не сбил, мерзавец. В другой раз Захар позеленел бы от зависти, но накатила новая волна дурноты. Вцепившись обеими руками в дверной косяк, он начал медленно сползать на пол, не понимая, отчего вдруг перед глазами все завертелось каруселью. Сквозь туман донеслось непонятное:

– Кардинал не в себе был, когда тебя в город посылал?! У тебя Инициация на носу, а он… Дур‑рак!

Николай говорил что‑то еще, кажется, ругался, но Захар почти ничего не понимал. Мысли текли вяло и неторопливо, клонило в сон. Перед глазами мелькали картинки видений на грани яви и бреда. Оскаленные пасти, пауки, какие‑то незнакомые люди… Появление Кардинала он тоже списал, было, на очередную фантазию воспаленного разума, но на виски легли холодные пальцы, а властный голос заставил открыть мутные глаза. В сознание немедленно вторглась холодная безжалостная сила…

Очнулся он уже в кресле, укутанный пледом, рядом на диване расположился Вадим, мирно беседующий с хозяином квартиры. До Захара донесся запах свежесваренного кофе. Принюхавшись, он с удивлением обнаружил на журнальном столике среди разбросанных книг полную кружку этого уже крепко подзабытого напитка.

– Утро доброе, – поприветствовал всех Ненахов, сделав большой глоток. Не найдя и намека на вчерашние ощущения, он едва сдерживал радость. – Ты как, Вадим, уже выздоровел?

– Да что с ним станется? – ответил вместо него Николай. – И так вторые сутки валяется. Пора бы и честь знать…

Вторые сутки?! Захар содрогнулся. Что же с ним случилось, если он столько проспал. Раненый оборотень вымотался меньше, чем он! Дела‑а.

– Не скажи, – недовольно заворчал Вадим. – Эта чертова стрела меня едва не угробила. Тело задеревенело, по жилам словно жидкий огонь течет. Веришь, лежу, все понимаю, а шевельнуться не могу…

– Не спорю, игрушка явно непростая. Точно не поделка наших умельцев, как я, было, подумал. Потусторонней жутью от нее так и несет…

– А что Кардинал говорит? – спросил Захар.

– Все как обычно. Выслушать выслушал, а что путное в ответ сказать – ни‑ни, как можно! Только я ж вижу, не стала для него новостью ни стрела эта проклятая, ни твоя зеленая обезьяна с молниями. Георгий ее в красках описал. Как на тебя напала, как ты в болото улетел…

– Когда только разглядеть успел, – тихо буркнул Захар, но Николай услышал.

– Если бы ты поменьше дурью маялся вместе со своим куратором, – очкарик покосился на Вадима, и, Захар готов был поклясться, тот боязливо сжался, – то вы тоже чего путного добились бы. Может, и не пришлось бы вам драпать оттуда, поджав хвосты.

На языке у Ненахова вертелся подходящий ответ, но он смолчал. Буравящий его взглядом Вадим едва заметно покачал головой. Не спорь, просто молчи! Захар недовольно дернул плечом и резко сменил тему, поинтересовавшись:

– Сюда вчера ведь заходил Кардинал?.. Или нет? Никак не вспомню. Так вымотался, что свалился, как…

– Вымотался?! Так ты ничего не понял?! – Николай громко захохотал. К удивлению Захара, его поддержал и Вадим. Сквозь смех тот выдавил: – Ну ты даешь! Пройти Первую Инициацию и ни о чем не догадаться. Это надо ухитриться.

Новость Захара ошеломила.

– Но Кардинал говорил до нее еще много времени.

– Вот и я о том же спросил, когда позвал его, чтоб тебя через Пелену тащить… Ты ж в ней, как муха в паутине, запутался и, если б не командир, то наверняка бы в кровожадного безумца превратился. – Николай для убедительности постучал пальцем по виску. – Так вот, по мнению Кардинала, сотворенная обезьяной молния сильно ускорила процесс обращения. Почему так случилось, он не знает или говорит, что не знает… Нам же не остается ничего иного, кроме как поверить ему на слово – все равно лучше специалиста по всем этим сверхъестественным и совершенно антинаучным штукам не найти.

– Да расслабься, – приободрил Захара Вадим. – Быть нормальным оборотнем просто и где‑то даже приятно.

– Да я вроде бы и раньше никаких неудобств не испытывал, – протянул Ненахов. Рассуждения очкарика об Инициации и прочей ерунде он пропустил мимо ушей, настороженно прислушиваясь к собственному организму. – Ничего не ощущаю. Все как было!

– Ничего, потом поймешь в чем разница.

– Ну зачем же зря мучить человека? Пытка неизвестностью тяжела и мучительна… – Похоже любимая манера разговора Николая – нравоучения пополам с лекциями, что навевало определенные мысли о роде его деятельности до Переноса. О таком говорят «печать профессии». – После Инициации сознание и тело подстроились под случившиеся изменения, стали более пластичными, а значит, возросли способности к оборотничеству. И главное, можно больше не бояться загнуться от вала несовместимых с жизнью хаотичных трансформаций. Ты окончательно стал метаморфом, или, если угодно, оборотнем, Перевертышем.

– И это стоит отметить! – В руках Вадима появилась бутылка красного вина, а Николай достал заранее заготовленные бокалы.

Разговор вновь коснулся вчерашней схватки. Оказывается, пока Вадим с Захаром лежали без сознания, на базе случилось много всего интересного. Кардинал собрал всех жителей их потайного мирка и рассказал о своем видении произошедшего. По его мнению, они наконец‑то встретились с местными жителями, и создания эти оказались не так уж и примитивны, а, благодаря способности метать молнии, еще и весьма опасны. Всем рекомендовалось удвоить осторожность.

– Остальные новость как восприняли? – поинтересовался Вадим.

– Да никак. На фоне творящихся с нами и с городом метаморфоз, не самая добрая встреча с иномирянами вызвала разве что сдержанный интерес. Ни тебе ажиотажа, ни паники… Недобрые чудеса всем настолько приелись, что одним больше, одним меньше – роли не играет. Но это я так, вам свои предположения высказываю. Кардинал мне ситуацию в двух словах прямо здесь обрисовал, так я на собрание и не пошел. Заленился! – Николай дурашливо развел руками. – А сегодня новость поважней случилась. Кое‑кто и не вспомнит про каких‑то там чужаков.

Наслаждаясь моментом, очкарик замолчал, обведя взглядом заинтригованных слушателей.

– Хорош тянуть!.. Не томи!..

– Тагир вернулся.

…Николай оказался прав. Возвращение помощника Кардинала стало последним камнем в настоящей лавине событий, заслонивших собой стычку с иномирянами. Да и могло ли быть иначе, раз они начали готовиться к войне?

В общем и целом, как выяснилось позже, это весьма серьезное и непростое мероприятие Кардинал затеял уже давно, но подготовка велась исподволь, без широкой огласки среди подчиненных. И возвращение Тагира устранило последние препятствия на пути задуманного кровопролития.

В условиях малочисленности банд Сосновска действительно масштабные и жестокие сражения случались не часто. Потеря каждого бойца ослабляет отряд, а вокруг полно голодных стай, жаждущих занять место сильнейшего. Тут десять раз подумаешь, прежде чем на соседа решишься напасть. Какой смысл в драке, если плодами побед воспользуются другие?

Но Кардинал задумал именно войну, короткую и, несомненно, победоносную. Жаль только, противника выбрал настолько непростого, что дальше некуда, – отряд «тарасовцев». Хуже были бы только Церковь Последнего дня или «Дети Мертвого мира».

Захар про будущего врага слышал многое. Почти сразу после Переноса несколько милиционеров с семьями обосновались в Башне – настоящей крепости из двух сросшихся четырнадцатиэтажек на границе Слободы и района Дворца спорта. К ним потянулись люди, и теперь отряд насчитывал больше сотни человек. Все неплохо вооружены и экипированы – сыграла близость охотничьего магазина и отделения милиции. Ходили слухи, будто в районе их базы редко появляются Прозрачники, но точно Захар не знал. Когда‑то он даже подумывал прибиться к «тарасовцам», да быстро отказался от этой затеи. Слишком близко к «чистым». Нынче верить никому нельзя, нужда заставит, и самый честный предаст. Искушение продать приблудного Меченого Церкви Последнего дня могло оказаться слишком велико.

Для всякой войны нужен повод, и чем весомей он, тем лучше. Друзья и соратники, а также просто последователи и подчиненные должны испытывать праведный гнев и не ведать лишних сомнений в справедливости задуманного лидером кровопролития. И пусть правда всегда на стороне победителя, рядовому бойцу с первых мгновений надо знать, за что же он будет проливать кровь.

Кардинал прекрасно понимал эту простую, в общем‑то, истину и на очередном собрании дал остальным прекрасный повод для нападения на «тарасовцев» – возмездие! Нападение у котельной, когда погиб Алексей, несколько других случаев, неизвестных Захару, за всеми ними стояла тень одного врага. И, разумеется, это оказались люди Тарасова – лидера обитателей Башни. Кто бы сомневался!

Как опытный оратор, Хмурый не жалел красок, описывая зависть остальных сосновцев благополучию их маленькой колонии. Он ухитрился найти правильные слова, нашедшие живой отклик у его людей.

Мир жесток, и порой в нем убивают просто так, из желания утопить в крови собственный страх перед будущим, смыть горечь неудач. В городе многие наслышаны о сильном и удачливом отряде Кардинала, гуляют слухи о давшем им приют тихом и спокойном отнорке, и не всем это нравится. Хмурый утверждал, что гибель их товарища не случайность, а результат стратегии завистников. И чтобы защититься от нападений в будущем, отбить охоту связываться с ними следует уже сегодня. Раз и навсегда.

Невыносимо хотелось возразить, оспорить утверждения командира, восполняющего слабость доводов личным обаянием и харизмой, но Захар молчал. Лукавит, Кардинал, ой лукавит! Дело не только в зависти или мести за погибшего, дело в другом. Давно прошел первый ужас Переноса, началось становление нового порядка. А здесь важно вовремя устранить конкурентов. Власти ты хочешь, власти. И месть для тебя всего лишь повод. Пока решил подмять под себя Слободу, а «тарасовцы» – единственная сила, способная в том помешать.

Понимание цинизма Кардинала ничуть не поколебало выбор Ненахова. Идеалисты во власти вредны и опасны, потому как руководствуются абстрактными понятиями морали, чести и совести. В вопросах выживания бал правит целесообразность, а потому жесткий и беспринципный практик много полезней благородного теоретика. И раз так, то и добиться под началом такого командира можно весьма многого.

…Для обсуждения планов кампании кардинал собрал настоящий военный совет, пригласив на него Тагира, Георгия, Вадима, Николая и зачем‑то Захара. Если с остальными все ясно и понятно, проверенные временем люди, то причин такого доверия к собственной персоне Ненахов не понимал.

– …Место у них хорошее, удачное. Обе высотки раньше стояли на склоне оврага, а после Переноса сползли вниз. Домов вокруг нет, лишь метров триста‑четыреста севернее развалины детского садика. – Вадим рисовал на листе бумаги приблизительную схему обиталища врагов. Осунувшийся и весь какой‑то помятый Тагир изредка вставлял свои уточнения. – Если на крыше они поставят пулемет и парочку снайперов, то к ним никто и не сунется!

– Почему, можно ночью… Вокруг дома настоящие джунгли – они и заметить ничего не успеют, – возразил Тагир и с холодной усмешкой посмотрел на Кардинала. – Десятка оборотней хватит, чтобы к утру высотки были нашими… Если, конечно, мы ребятам немного поможем.

– Я не собираюсь ни устраивать геноцид, ни впустую рисковать Перевертышами! Люди – несомненно, самый ценный ресурс в наших условиях. Зря терять их глупо и расточительно, – сказал Хмурый, сложив пальцы домиком. – Мне и остальным Сноходцам, конечно, придется принять некоторое участие в сражении, но я не хочу лишних жертв. Потому и прямой штурм не планирую.

– К чему тогда воевать‑то? Ради чего?

– Давайте условимся считать победой переход обитателей Башни под мою руку.

Вновь использованный Кардиналом оборот заставил Захара мысленно присвистнуть. А ведь Дымов действительно воспринимает себя кем‑то большим, чем просто командир отряда. Так может говорить князь или барон, обсуждающий с ближним кругом появление новых вассалов. Именно из таких вот штрихов и получается истинный облик Хмурого, мыслящего себя если и не спасителем человечества, то точно его единственным лидером.

Пока остальные обдумывали сказанное, Захар повернулся к Тагиру.

– А что с Артемом? – Нельзя сказать, будто его действительно волновала судьба мелкого воришки, но все‑таки интересно. Да и иного способа узнать о случившемся за Вратами, он придумать не мог. Посвящать в подробности его ведь никто не спешил.

– За найденными Артемом Вратами находился еще один мир или мирок, не понял пока. Некоторое время мы путешествовали вместе, но после разделились, – губы Тагира презрительно дрогнули. – Чтобы вернуться, пришлось искать другой портал, а механизм оказался несколько непривычен. Артем ошибся и сошел с тропы в момент Перехода. Куда его выбросило, вряд ли кто тебе скажет.

– Сам‑то ты как вернулся? – влез в разговор Вадим.

– Портал вывел в Октябрьский район, и пришлось целый день ждать, пока откроется проход сюда. Оказалось, время по ту сторону Врат течет несколько иначе… быстрее. Я ошибся в расчетах, потому немного задержался.

– Жаль время поджимает, а то было бы неплохо поближе познакомиться с завратными землями. Судя по твоим словами, они настоящий кладезь секретов и тайн, – сказал Кардинал задумчиво. Тагир молча кивнул.

Тайны, вокруг одни тайны, подумал Захар с неудовольствием. Вроде и пригласили на совет, оказали доверие, а все равно есть нечто такое, до чего не допускают. Хорошо, по рукам не дают за любопытство.

– Совсем забыл спросить о состоянии Артема, – спросил Хмурый. – Нет ли изменений?

Тагир хмыкнул.

– С ним полный порядок. Инициация прошла успешно. Зверь прижился, и наш гордый, но слабый мальчик теперь совсем не тот, что раньше. Еще не волк, но уже волчонок.

– Хорошо. Значит, у него есть шанс. Надо будет поискать его на досуге, – улыбнулся Дымов, изрядно напугав Захара. Черт, эти Сноходцы просто чокнутые! То ли дело оборотни – простые ребята. Все чувства на лице аршинными буквами написаны. Если смешно – улыбается, если бешенство с головой захлестывает, то клыки растут. А у этих все как у нелюди какой‑то. Лицо спокойное, словно неживое, а изнутри призрак такой зверюги просвечивает, что жуть берет…

Касаемо планируемого блицкрига, они так ни к чему конкретному и не пришли. Сидя в штабе да флажки на карте расставляя, много не навоюешь, а потому решили провести разведку на местности. Георгий с Николаем остались за главных, остальные отправились к Башне ближайшим порталом…

 

* * *

 

Неприятности начались почти сразу.

Переход занес их в грязный подвал, затопленный вонючей маслянистой жижей. Врата открылись на невысоком каменном выступе, неведомо как образовавшемся на трансформировавшейся в камень стене. Попав в кромешную тьму, Захар оступился и сорвался вниз. Остальные, наученные его горьким опытом, спустились сами, лишь Вадим ушиб ногу, споткнувшись об обломок трубы.

По пояс в воде они долго блуждали в лабиринте кладовок, распугивая местную живность. Когда же продрогшие, злые и раздраженные, вышли к лестнице, то сразу нарвались на затаившуюся в темноте тварь. Шедший впереди Вадим только и успел гортанно вскрикнуть, как серая тень сбила его с ног. Яростная борьба продолжилась под водой, остальным пришлось просто стоять и ждать развязки. Разобрать, кто из сражающихся Вадим, не смог даже едва ли не всемогущий Кардинал, видевший в темноте гораздо лучше остальных.

Оборотень справился и сам: располосовал когтями мягкое брюхо зверя, едва ли не зубами вырвал глотку. И ухитрился до икоты напугать Захара, прямо перед ним вынырнув на поверхность. Кошачьи глаза полыхали зеленым, а хриплое дыхание напоминало свирепое рычание.

– Цел? – спросил Кардинал и получил в ответ утвердительное бормотание.

…Выбравшись наверх, они столкнулись с неприятными последствиями пребывания в подвале. С них ручьями текла вода, подошвы ботинок противно хлюпали. На бетоне оставались заметные следы грязи. Неприятный поворот событий, очень неприятный.

Кардинал о чем‑то вполголоса переговаривался с Тагиром, перед ними шагал напряженный и собранный Вадим. Все при деле, один Захар не мог думать ни о чем ином, кроме как о сонме паразитов, наверняка обитающих в грязи подвала. Прочитанная однажды книга о тропических болезнях оставила ощущение страха и гадливого омерзения, а некоторые ее фрагменты нет‑нет да и всплывали в памяти. Вот как сейчас.

На седьмом этаже Кардинал молча тронул Вадима за плечо, и тот завернул в квартиру с неровным проломом на месте входа. Какая‑то сила выворотила железную дверь вместе с косяком и отбросила в коридор. Глядя на эту груду искореженного металла, Захар нервно передернул плечами. На взрыв не похоже, а иные объяснения в голову никак не шли. Не руками же здесь поработали!

– Башня за девятиэтажкой, – Вадим ткнул пятерней в окно с чудом сохранившимися стеклами. По‑хозяйски поднял с пола табурет, смахнул тут же подобранной тряпкой пыль и с удовольствием уселся посередине кухни. Найдя взглядом Захара, замершего за спинами вновь начавших шептаться Сноходцев, качнул головой в сторону зала. – Надо проверить.

Захар понятливо кивнул.

Опасения старшего оборотня оказались напрасны: кроме них, в квартире никого не оказалось. Кто‑то в свое время немало постарался, круша все направо и налево, и теперь здесь нечем было поживиться даже самому нетребовательному мародеру. Во всех комнатах изрублена мебель, вспороты подушки, изрезаны ковры. Под ногами хрустит мелкий мусор. На стене в одной из спален кто‑то вывел зеленой краской имя «Мыкола Липицкий». Странную фамилию или прозвище заляпала россыпь темных брызг, навевающих неприятные мысли о судьбе несчастного Мыколы.

Комната с надписью понравилась обоим виритникам. С неприятными холодными смешками они разгребли на полу мусор, расстелили принесенные с базы тонкие одеяла. И, не тратя времени зря, улеглись сверху.

– Возьми, – Кардинал сунул Захару в руки каменную пластину, с таким трудом добытую на вокзале. – Сейчас она нам будет только мешать. Положи ее где‑нибудь в гостиной или на кухне… Хотя нет. На кухню не надо. Боюсь, Вадим ей совсем не обрадуется.

Сказал и закрыл глаза, став похожим на резную каменную статую. Захар почему‑то не сомневался, что командир сейчас холоден как лед, но проверять не решился. Постоял над замершими Сноходцами, и, ощущая себя последним болваном, тихо вышел из спальни. Придется спрашивать у Вадима.

– Откуда у тебя эта мерзость?! – яростно прошипел тот, стоило Ненахову переступить порог кухни. Глаза неотрывно смотрели на зажатый в руке товарища диск, о котором Захар совсем забыл.

– Кардинал попросил сохранить… Говорит, мешает. Может, хоть ты мне скажешь, что это за штука? Почему не оставили ее на базе? И чем, черт возьми, они собираются заниматься?

– Они собрались прогуляться по снам, – процедил Вадим, не отрывая взгляда от каменной пластины. – А держишь ты жуткую вещь. Эта дрянь подманивает Прозрачников, и они слетаются на нее, точно мухи на мед. Приходит Волна, а твари лезут и лезут, словно зовет их что‑то. Вот и выходит, что держишь ты, Захар, настоящую смерть! – Сделав короткую паузу, Вадим взъерошил волосы. – Нет, как хочешь, но даже рядом сидеть не собираюсь. Оставайся тут, сторожи, а я по этажам пройдусь. От одной мысли об этой гадости, у меня кровь в жилах стынет. Бр‑р‑р! Одно радует – Кардинал на базе ее не оставил. Не рискнул.

– Может, не стоит разделяться?

– Скоро вернусь. Проветрюсь, успокоюсь немного и сразу назад. А то от меня сейчас никакого толку. Аж колотит всего.

Бардак! Вокруг враги, двое товарищей лежат в отключке, всюду полно хищных тварей, а охранники ведут себя, как на пикнике в городском парке. И ведь не возразишь, не он в паре старший. Захар повертел в руке злосчастный диск и едва сдержался, чтобы не запулить его в угол. Все кувырком из‑за такой ерунды! Сам‑то он никаких неприятных ощущений не испытывал. Может, от незнания? Вадим с Георгием сталкиваются с диском не в первый раз…

Пристроив опасную штуковину на чудом уцелевший кухонный стол (теперь уж какая разница, все равно Вадим ее видел), Захар заглянул в спальню и, удостоверившись, что со Сноходцами все в порядке, вернулся назад. Стянул грязный камуфляж и набросил его на холодильник с отломанной дверцей. Прикосновения мокрой ткани вызывали противный зуд, отвлекая от всего остального. Пусть хоть чуть‑чуть подсохнет.

Наверное, он забавно смотрелся со стороны. Грязный небритый мужик в семейных трусах и тяжелых армейских бутсах. Вылитый пациент дурдома… Интересно, а сие развеселое заведение осталось там, дома, или сюда перенеслось? И как сказались всеобщие метаморфозы на его давно и прочно пошедших вразнос пациентах?

Мысленно представив сумасшедшего с телом оборотня или того хуже, мутанта, с района Складов, Ненахов чертыхнулся и суеверно сплюнул. Не сглазить бы! А то тюрьма со всеми ее обитателями в новый Сосновск попала, а городская больница – нет. Затерялась где‑то.

Захватив с собой нож, Захар ушел в зал. За окном стремительно темнело, но сумерки почему‑то совсем ему не мешали. Он еще не успел разобраться в себе после Первой Инициации, но кое‑какие приятные бонусы начали проявляться. Ночное зрение вещь полезная.

На площадке у входа в квартиру раздались шаги.

Быстро он очухался. Или совесть заела?! Как же, такого заест… Захар собрался окликнуть Вадима, но внезапно замер. Доносящиеся до него звуки вдруг сложились в цельную картину, в которой не было места кому‑то мало‑мальски знакомому. Чужаки! Три… нет, пять человек. Ненахов инстинктивно втянул носом воздух и сразу распознал запах оружейной смазки. У двоих автоматы, один тискает в потной ладони пистолет – новости не из приятных.

Ничуть не удивляясь открывшимся способностям, Захар хладнокровно прикидывал свои шансы. Против огнестрельного оружия с одним ножом не повоюешь. Пусть Вадим много говорил о живучести оборотней, но сам едва не загнулся от стрелы. Хотя, в любом случае, позволять дырявить собственную шкуру Ненахов не собирался. Мелькнула мыслишка удрать, но тут же пропала. Некуда, да и как потом жить с клеймом предателя в душе. Не всякий выдержит тяжесть печати Иуды, уж он точно не сможет.

Обнажив клинок, Захар болезненно поморщился. Не то, все не то. Он до врага и добежать не успеет, как его свинцом нашпигуют.

Давай, помогай, родимое, мысленно возопил он, обращаясь неизвестно к кому. Он неплохо наловчился отращивать когти, но вот замахиваться на нечто большее и не пытался. Просто не знал с какого бока зайти. Оставалось надеяться, что прошедшее через Инициацию тело подскажет само.

Первый чужак осторожно переступил порог, когда Захара захлестнула волна трансформации. Плоть плыла точно воск, молнии боли хлестали по нервам, мозги кипели, не справляясь с фонтаном ощущений. Только не кричать, только не кричать! Ужас лишил Захара голоса, перехватил горло, лишил дыхания. Навалилось предчувствие близкой неотвратимой смерти… И когда пытка закончилась, унялся страх, за последней стадией изменений он наблюдал даже с некоторым удивлением.

Вся кожа потемнела, обросла мелкой чешуей, на груди появился с десяток костяных наростов. Кисти рук стали походить на две лопатки с острыми краями и нелепо торчащими наростами больших пальцев. Неловко дернувшись, Захар выронил зажатый в правой нож, и клинок звякнул о пол.

Время вышло.

Ступням в тисках ботинок стало неожиданно просторно, и мельком глянув вниз, Захар увидел загнутые когти, прорвавшие грубую кожу. Ничему не удивляясь, он согнул ноги в коленях, и… метеором сорвался с места. Сейчас все решала скорость.

Местные вояки успели войти внутрь, двое остановились у входа в спальню. Еще один настороженно замер в прихожей, стиснув в руках автомат. Где остальные, в кухне? Первая парочка вооружена серьезно – калашников и пистолет – выходит, оставшиеся двое не опасны? Эту мысль Захар додумывал на бегу, стремительно рванув к отвлекшимся чужакам. Когти ног рвали линолеум, не давая скользить, руки‑лопаты пластали воздух.

Незваные гости только начали поворачиваться в его сторону, как Захар уже оказался рядом и наградил владельца пистолета мощным ударом в основание черепа. Ловко увернулся от падающего тела и врезался в чужака с автоматом. Немного не рассчитав силу, он буквально вколотил окостеневшую кисть ему в грудь, играючи пробив бронежилет и пронзив сердце. Двое врагов выбыли из игры в первые же мгновения схватки. Легкость победы ошеломляла.

Третий ухитрился правильно прореагировать на стремительное нападение и направил ствол на Захара. Палец начал тянуть спусковой крючок, когда Ненахов взвился в воздух и врезался в гостя обоими ногами, да так удачно, что вмиг разодрал ему брюхо выпущенными когтями. Еще один готов.

Краем глаза Захар заметил смазанное движение, но увернуться не успел. Оставшимся в живых чужакам не было нужды в огнестрельном оружии, они неплохо владели и холодным. В голову Захара врезался свинцовый шар, метко брошенный четвертым из группы боевиков. Уже теряя сознание, он увидел, как у самого входа появился Вадим в боевой трансформации. Одним прыжком перемахнув через падающего Захара, он коршуном набросился на бандитов. Надо бы его предупредить, чтобы оставил в живых хотя бы одного, но в голове помутилось, и Ненахов свалился на пол.

Через десяток секунд с нападавшими было покончено, и Вадим склонился над Захаром.

– Ты как, цел?

– Почти.

Голова раскалывалась от боли, в висках упругими толчками пульсировала кровь. Заворочавшись, Захар ощутил смутное неудобство и поднес руки к лицу. Так и есть, костяные клинки никуда не делись. Напрягшись, он попытался разлепить пальцы и с усталым любопытством принялся наблюдать, как вновь плавится плоть, обретая привычную форму.

Не доверяя глазам, пару раз до хруста сжал кулаки, пошевелил пальцами. Наблюдающий за ним Вадим насмешливо улыбнулся, чем изрядно рассердил Захара.

– Я говорил, не стоило разделяться? – жестко спросил он.

Старший оборотень разом посерьезнел и молча кивнул. Ни оправданий, ни споров, ни извинений за пустой риск – просто согласился и все. Чувствуя, что начинает злиться, Захар решил не продолжать разговор и отвернулся.

Поднимаясь с пола, он угодил рукой во что‑то липкое. Кровь? Брезгливо поморщившись, он принялся вытирать ладонь о стену. Вспомнил, как вонзил руку‑меч в грудь одному из нападавших, и страстно захотел искупаться.

– Зря дергаешься, ты кровищей с ног до головы залит, – успокоил его Вадим. – Не спорю, после Инициации дерешься весьма эффектно, но слишком уж… грязно. И невнимательно. Не появись я, то тебя бы уже добили.

Он показал Захару тяжелый шар на цепочке. Кистень.

– Надо уходить, – Ненахов прошел на кухню и выматерился вполголоса. Натягивать пусть и не слишком чистый камуфляж на заляпанное кровью тело не хотелось. Валяющиеся на полу тела двух бойцов врага его ничуть не тронули.

Страх на мгновение сжал сердце: звереем помаленьку. Раньше он не смог бы так легко относиться к чужой смерти. Изменения пугали. Как бы не уподобиться тем монстрам, с которых «чистые» и начали свою войну с Мечеными.

– Они одни. Возвращались то ли с охоты, то ли с патрулирования района, заглянули в подъезд, а там свежая грязь. Вот и решили проверить на свою голову. – Вадим легонько пнул одно из тел. – Этого лишь придушил немного, скоро очухается…

Вдвоем они оттащили оглушенного противника к батарее и привязали ремнями, в рот затолкали кляп из футболки погибшего товарища. Захар обнаружил у двоих погибших фляги с водой и, вернувшись в зал, принялся с ожесточением оттирать присохшую корку грязи.

Из спальни донесся голос Кардинала.

– Что у вас здесь случилось?

– Напал кое‑кто, – лаконично ответил Захар. Вдаваться в подробности и закладывать Вадима он не собирался. Заглянувший Тагир наградил его неприятной усмешкой.

– Ну, у тебя и видок. Свиней резал?

– Может, и свиней… – подчеркнуто равнодушно ответил Захар, заставив молодого Сноходца нахмуриться.

Зарождающуюся ссору прервал Вадим.

– Кардинал, у нас пленник очнулся.

– Иду.

Командир прошел на кухню, поманив за собой Тагира. Не желая оставаться в стороне, Захар двинул следом. В крохотной типовой комнатке сразу стало тесно и им с Тагиром пришлось выйти в пахнущий кровью коридор.

– Посвети.

Чиркнув колесиком зажигалки, Вадим приблизил огонек к лицу пленника. Тот замотал головой и принялся мычать через кляп.

– Будешь отвечать на мои вопросы? – поинтересовался Кардинал и, на мгновение прислушавшись, добавил: – Почему‑то именно так я и думал.

Обхватив голову неудачливого бандита руками, он сжал ему виски и заставил смотреть себе в глаза. Захар вспомнил свое первое знакомство с силой Хмурого и зябко повел плечами: проклятое зеркало он вряд ли когда забудет.

Поединок взглядов закончился, едва начавшись. Пленник начал сучить ногами и истерически выть. До обостренного обоняния Захара донесся неприятный запах, перебивший даже тяжелый дух пролитой крови.

– Хватит? Теперь будешь говорить или повторим? – с прежним спокойствием уточнил Кардинал.

Пойманный бандит сломался. Стоило вытащить у него кляп, как он выложил все, что знал. Захлебываясь слезами, он говорил и говорил, надеясь никогда более не испытывать такой муки…

В Башне жили сто семь человек – восемь детей, шестьдесят женщин в возрасте от шестнадцати до пятидесяти и тридцать девять мужчин. Командовал всем по‑прежнему Вадим Тарасов. За ним стояло большинство, но в Башне нашлось место и для оппозиции. Месяц назад к ним прибился один эфэсбэшник с семьей и теперь начал тянуть одеяло власти на себя. Тарасов уже не раз высказывал недовольство активностью пришельца, но ничего кардинального не предпринимал. Терпел. Сам пленник входил в правящую клику, что не мешало ему сочувствовать лидеру оппозиции.

Как они и думали, вооружен гарнизон Башни был серьезно: на крыше стояли два пулемета ПКС, на седьмом и пятом этажах оборудованы гнезда для стрелков, а в арсенале хранился ручной пулемет Калашникова, пара выстрелов к «Шмелю» плюс ружья, автоматы и пистолеты. По нынешним меркам сила немалая…

Напавшая на них группа возвращалась с патрулирования соседних улиц. Там резко возросла активность «чистых», и хозяева Башни оставить этот факт без внимания никак не могли. Пусть и добрый сосед, но насквозь непонятный. Кто знает, что на уме у фанатиков?

– Инициированных Меченых у них нет, – дополнил рассказ пленного Кардинал. – Днем отсыпаются, а основная жизнь кипит по ночам. Судя по снам, многие боятся ночных атак какого‑то зверья. Нам с Тагиром так и не удалось поймать четкий образ, но похоже на птеродактилей с вокзала.

– А что насчет Тварей Изнанки? – заинтересовался Вадим.

– Мы и вправду не нашли следов Прозрачников. То, что дома в овраге стоят, тому причина, или просто место такое, правильное, но гости с той стороны сюда не заглядывают.

Старший оборотень впервые на памяти Захара не поверил Кардиналу на слово и уточнил у пленника. Тот подтвердил слова командира, и страх, с которым он смотрел на того после пытки взглядом, сменился настоящим ужасом. Ненахов его понимал, он и сам побаивался сверхъестественной власти Хмурого…

Со слов пленника, Тагир долго рисовал примерную схему подходов к Башне и план этажей. Светивший ему зажигалкой Вадим вполголоса чертыхался и плевал на обожженные пальцы. Хорошо хоть, у него была не китайская подделка, а нечто фирменное в хромированном корпусе. Пластмассовая дешевка сдохла бы через пару минут.

– Быстро уходим, – скомандовал Кардинал, стоило Тагиру закрыть блокнот с рисунками. – Врата откроются минут через двадцать, а до них идти с километр. Надо спешить. Иначе придется всю ночь в каком‑нибудь подвале куковать.

– А с этим что?

– С этим… – Кардинал быстро присел перед пленником на корточки. – Извини, малыш, ничего личного, но оставить тебя в живых мы не можем. А забрать с собой… у нас и так возникнут проблемы с возвращением. Ты будешь мешать.

В глазах Хмурого зажглись серые огни, затем короткие мгновения поединка взглядов, и тихий хрип сообщил о кончине бойца Башни. Никто и понять ничего не успел, как пленник уже умер.

– А еще, каждое умение нуждается в тренировке. И навыки лучше оттачивать на врагах, чем на друзьях. И это последняя причина, – сказал Кардинал. – Идем.

Сноходцы уже вышли в коридор, когда Захар остановил Вадима и выдернул из его сжатых пальцев зажигалку. Ночное зрение ночным зрением, но так будет лучше. Ему обязательно надо увидеть от чего погиб «тарасовец».

Брызнули искры, и пляшущий огонек выхватил бледное лицо, налившиеся чернотой глаза и темные дорожки кровавых слез. Жутковатое зрелище. Болезненно скривившись, Ненахов погасил пламя. Сегодня Кардинал продемонстрировал еще одну грань своего характера, и нельзя сказать, что Захару понравилось увиденное. Нет, никак нельзя.